Заразительные успехи: как российские императоры с эпидемиями боролись

Конечно, сравнивать ситуации прошлого и настоящего не просто неправильно, а прямо скажем, нелепо. С одной стороны, уровни развития медицинской науки в минувшие эпохи, и сейчас, конечно, сильно отличаются.

Но с другой, на поверку оказалось, что как бы далеко ни продвинулось человечество в области микробиологии, на поверку выясняется, что бороться приходится старыми, можно, сказать, дедовскими методами, прежде всего, карантином, ограничением доступа людей друг к другу, а следовательно, и возможности вируса поражать все новых жертв.

Как проводились эти санитарные мероприятия и насколько успешными они были — рассмотрим в этом материале.

Суворовский карантин

Продвижение Российской империи к Черному морю в конце XVIII века, медленное, но неуклонное, имело массу позитивных последствий для нее и, по крайней мере, одно негативное — приход с миграцией людей новых или хорошо забытых вредоносных микроорганизмов.

В конце концов, закончилось все это, как и должно было закончиться, — эпидемией 1771 года.

Причем самой, что ни на есть смертоносной — чумы. Не удивительно, что как только эта зараза добралась до Москвы, число жертв ежедневно исчислялось сотнями.

Народ не знал, как справиться с напастью, все свои надежды возлагал на Божью милость и сильно сомневался в эффективности чиновников, а также отсутствии у них корыстолюбия.

Поэтому смутное подозрение в хищении пожертвований Господу народных копеек быстро переросло в массовое недовольство и в конечном счете в бунт. Под горячую руку мятежников попались не только казнокрады, но и ни в чем неповинные врачи.

Подавлять беспорядки пришлось армии, в том числе кавалерии. Иных способов вразумить обезумевших от страха, горя и голода людей государыня императрица Екатерина Великая не видела.

Многие пострадавшие потом припомнили это господствующим классам дворян и помещиков, поддержав восстание Емельяна Пугачева через три года.

А вот его главный усмиритель А. В. Суворов обошелся при защите Евпатории в Крыму от той самой чумы практически без репрессий.

Он только лишь установил карантин для тех, кто приезжал в город, ну и добился тщательного соблюдения санитарно-гигиенических процедур, смешав русские и татарские традиции. Это был, наверное, единственный случай, когда Суворов в борьбе с неприятелем предпочел «отсидеться в обороне».

Он повелел обеспечить бесплатный доступ всем желающим в бани и не менее чем пятикратное в течение суток омовение. Ну и хоть сам не плошай, а на Бога все ж надейся, то величайший из русских полководцев не считал зазорным петь в церковном хоре.

Конечно, все эти шаги (кому одни, кому другие) многим не понравились. Посыпались жалобы, но царица хода им не дала — ей было с чем сравнивать действия А. В. Суворова, чтобы по достоинству оценить их эффективность.

Прививка императрицы

России в годы царствования Екатерине Великой крупно не везло в плане заразных болезней. Еще до того, как она отстранила от власти своего супруга Петра III, его чуть не выкинула из жизни оспа.

Эта инфекционная болезнь была настоящей грозой монархов всего мира. Косила королей и царей в буквальном смысле, как косой. Не минула чаша сия и российских императоров. Именно от этой заразной болезни скончался во цвете лет, т. е. не находившийся в группе риска Петр II.

Так что когда Ангальт-Цербстская принцесса узнала, что нареченный ее жених вполне может преставиться, не дожидаясь рогов и свержения со стороны благоверной, то, конечно, не на шутку испугалась.

В тот момент Петр нужен был ей живой и здоровый. По счастью для будущей самодержицы, Господь услышал ее молитвы и оставил тогда наследника царского престола в живых.

Но страх в душе Екатерины проклятая оспа все-таки посеяла. Прежде всего своим коварством и внезапностью.

Поэтому когда слегла, а вскорости отдала Богу душу одна из ее придворных дам А. П. Шереметева, царица испугалась не на шутку. К счастью для себя и всей империи, она была не чужда современных достижений науки того времени, поэтому знала, что оспу научились прививать.

Найти подходящего медика велено было посольству в Великобритании, о чудесах лекарей в которой Государыня была наслышана.

И подходящий кандидат для рискованной во всех смыслах операции был найден. Им оказался Томас Димсдейл. За прививку он удостоился баронского звания.

Но Екатерина обладала не только чувством благодарности, но и огромной силой воли, поэтому, несмотря на все страхи, пошла на то, чтобы заболеть, но не очень сильно. Более того, после процедуры она вела себя как ни в чем не бывало, перекинувшись в картишки.

В общем, перенесла она все тяготы не бессимптомно, но, что называется, в легкой форме

. Поэтому позволила повторить рискованные манипуляции не только со всем окружением, но даже с собственным сыном, будущим императором Павлом.

Придворные льстицы были, конечно, без ума от мужества и осторожности императрицы одновременно. В каком-то смысле оспа, точнее, прививка от нее повысила популярность царицы, во всяком случае, среди знати.

Выдержка царя и поэта

Если Екатерина II столкнулась с эпидемией и ее последствиями за три года до Пугачевского бунта, то ее внук Николай I, наоборот, спустя четыре года после восстания декабристов. Это было первое испытание его царствия на крепость.

Причем, в отличие от бабки проверку на прочность ему устроила не чума, а холера. Сначала на юге, в городе русских моряков Севастополе, вспыхнула ее эпидемия. Жителей, разумеется, отправили на карантин на три месяца — и эффект был достигнут.

Но и побочные эффекты в виде дальнейшего обнищания бедняцких кварталов тоже проявились. Не удивительно, что вспыхнул бунт. Власти вначале хотели уговорить нарушителей карантина, но потом ввели целую дивизию для более быстрого просвещения.

Многие холеродиссиденты были репрессированы, а семеро и вовсе повешены. Это, кстати, опровергает популярный миф, что при Николае I никто после декабристов не был казнен. Из высшего света, возможно, а вот среди народных толщ нашлись злодеи, достойные петли.

Бунты вспыхивали в разных уголках империи.

Так что когда эпидемия пришла в Москву, все замерли в тревожном ожидании не только многочисленных проявлений заразного заболевания, но и возможных непредсказуемых реакций на разного рода запреты.

Слухи и вправду по городу поползли, что некие злоумышленники принесли заразу. Учитывая ее желудочно-кишечное течение, что отравили, дескать, источники питьевой воды. Жизнь в городе замерла, все учебные заведения прекратили занятия.

Конечно, возникновения беспорядков, как в «золотую эпоху» Екатерины, никто не желал.

Спас положение сам Государь — он не бежал из Москвы после начала эпидемии и отбыл в Петербург, только когда опасность миновала. Но и в Северную столицу царь сразу не поехал, а дисциплинированно отбыл карантинный срок в Твери. По преданию, Николай коротал время за игрой в карты.

А вот самый талантливый его поданный, камер-юнкер и сочинитель стихов Александр Пушкин куда более продуктивно провел изоляцию. По сравнению с Болдинской осенью в его творчестве не было столь же продуктивного периода ни до, ни после.

И конечно, великий поэт не мог в этот момент не затронуть самую больную во всех смыслах тему.

Можно или нет веселиться и развлекаться здоровым, когда другие болеют или оплакивают своих ушедших родных.

В его «маленькой трагедии» «Пир во время чумы» священник произносит ставшую крылатой фразу, обращенную жизнелюбивым любителям веселиться вопреки всему:

 — Матильды чистый дух тебя зовет!